Норма 152. Ответственность командира за отдание приказа о совершении военных преступлений

Customary International Humanitarian Law, Cambridge University Press, 2005, том II, глава 43, раздел В.

Практика государств устанавливает эту норму в качестве нормы обычного международного права, применяемой во время как международных, так и немеждународных вооружённых конфликтов.

Норма о том, что лица несут ответственность за военные преступления, совершённые по их приказу, содержится в Женевских конвенциях, в Гаагской конвенции о защите культурных ценностей и Втором протоколе к ней, которые требуют, чтобы государства преследовали в судебном порядке не только лиц, совершивших серьёзные нарушения или нарушения, соответственно, но и лиц, приказавших их совершить[1]. Эта норма также содержится в Статуте Международного уголовного суда, Уставах Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде и Специального суда по Сьерра-Леоне и в Постановлении Временной администрации ООН в Восточном Тиморе No. 2000/15, которые все применяются во время как международных, так и немеждународных вооружённых конфликтов[2].

Многие военные уставы и наставления предусматривают, что командиры и другие начальники несут ответственность за военные преступления, совершённые по их приказу[3]. Эта норма также закреплена в законодательстве многих государств[4]. Существует внутригосударственное прецедентное право, возникшее после Первой мировой войны и существующее до наших дней, которое подтверждает норму о том, что командиры несут ответственность за военные преступления, совершённые по их приказу[5]. Другая практика отражена в официальных заявлениях[6].

Об этой норме напоминали Совет Безопасности ООН, Генеральная Ассамблея ООН, Генеральный секретарь ООН и Комиссии экспертов ООН, учреждённые в соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН 780 (1992) и 935 (1994)[7].

Эта норма, нашла, подтверждение в различных делах, слушавшихся перед Международными уголовными трибуналами по бывшей Югославии и Руанде[8].

В некоторых случаях практики речь идёт конкретно о командирах[9] или начальниках[10], тогда как в других говорится более обобщённо о приказах, отданных любым лицом[11]. Однако международное прецедентное право установило, что, хотя не требуется наличия официальных отношений «начальник-подчинённый», «приказ» предполагает, что отношения «начальник-подчинённый» существуют, по крайней мере, де-факто[12].

В связи с действиями, предпринимаемыми подчинёнными в соответствии с приказом о совершении военных преступлений, можно выделить три ситуации. Во-первых, в том случае, когда военные преступления действительно совершены, практика государств однозначно указывает, что ответственность командиров существует, как заявлено в данной норме. Во-вторых, если военные преступления в действительности не совершены, а лишь сделана попытка их совершить, практика государств склоняется к тому, что командиры также несут за это ответственность. Статут Международного уголовного суда и Постановление Временной администрации ООН в Восточном Тиморе № 2000/15 предусматривают, что командир несёт ответственность за отдание приказа о совершении военного преступления, если это преступление совершается или если 'имеет место покушение на это преступление[13]. В национальном законодательстве некоторых государств предусмотрено, что командир, отдающий приказ о совершении преступления, виновен, даже если подчинённый лишь покушается на совершение такого преступления[14]. В-третьих, в том случае, когда военные преступления не совершены, и не сделана попытка их совершить, несколько государств возлагают уголовную ответственность на командира лишь за отдачу приказа о совершении военного преступления[15]. Однако в большинстве случаев практика показывает, что в таких ситуациях командир не несёт ответственности. Однако очевидно, что если норма заключается в запрещении отдавать приказ, например, не оставлять никого в живых (см. Норму 46), командир, отдающий такой приказ, виновен, даже если приказ не выполнен.