Норма 27. Духовный персонал, предназначенный исключительно для выполнения духовных функций, должен пользоваться уважением и защитой при любых обстоятельствах. Принадлежащие к нему лица утрачивают право на защиту, если совершают, помимо своих гуманитарных обязанностей, действия, направленные против неприятеля.Customary International Humanitarian Law, Cambridge University Press, 2005, том II, глава 7, раздел С.
Практика государств устанавливает эту норму в качестве нормы обычного международного права, применяемой во время как международных, так и немеждународных вооружённых конфликтов.
Обязательство уважать и защищать духовный персонал восходит к Женевской конвенции 1864 г.; затем оно было воспроизведено в Женевских конвенциях 1906 и 1929 гг.
[1] В настоящий момент оно закреплено в Первой и Второй Женевских конвенциях
[2]. Сфера действия этого обязательства была расширена в статье 15 Дополнительного протокола I: теперь эта норма при любых обстоятельствах распространяется и на гражданский духовный персонал в дополнение к военному духовному персоналу
[3]. Это расширение действия нормы получило широкую поддержку в практике государств, в которой обычно идёт речь о духовном персонале и не проводится различие между военным и гражданским духовным персоналом
[4]. Оно также поддерживается практикой государств, которые не являются или не являлись на момент написания данной работы участниками Дополнительного протокола I
[5].
Согласно Статуту Международного уголовного суда, «умышленное нанесение ударов по ... персоналу, использующему в соответствии с международным правом отличительные эмблемы, установленные Женевскими конвенциями», является военным преступлением во время международных вооружённых конфликтов
[6]. Это преступление имеет отношение к духовному персоналу, поскольку он имеет право использовать отличительные эмблемы Женевских конвенций.
Многие военные уставы и наставления требуют уважать и защищать духовный персонал
[7]. Нарушение этой нормы является преступлением в законодательстве многих государств
[8]. Кроме того, эта норма подкрепляется официальными заявлениями
[9].
Обязательство уважать и защищать духовный персонал закреплено в статье 9 Дополнительного протокола II, в отношении которой не было сделано никаких оговорок
[10]. Кроме того, согласно Статуту Международного уголовного суда, «умышленное нанесение ударов по ... персоналу, использующему в соответствии с международным правом отличительные эмблемы, предусмотренные Женевскими конвенциями», является военным преступлением во время немеждународных вооружённых конфликтов
[11].
Защита духовного персонала включена в военные уставы и наставления, которые применимы или применялись во время немеждународных вооружённых конфликтов
[12]. Нарушение этой нормы во время любого вооружённого конфликта является преступлением по законодательству множества государств
[13]. Существуют и другие примеры практики, подтверждающие существование этой нормы именно во время немеждународных вооружённых конфликтов
[14].
МККК несколько раз призывал уважать и защищать духовный персонал, например, в 1994 г. во время конфликта в Анголе
[15].
Официальной практики, противоречащей данной норме, не было обнаружено ни в отношении международных, ни в отношении немеждународных вооружённых конфликтов.
Термин «духовный персонал» означает персонал, как военный, так и гражданский, который занят исключительно выполнением своих духовных функций и придан постоянно или временно стороне в конфликте, её медицинским формированиям или санитарно-транспортным средствам, или организации гражданской обороны. Данное определение основано на статье 8(d) Дополнительного протокола I
[16]. Оно широко используется в практике государств
[17]. В отсутствие определения духовного персонала в Дополнительном протоколе II можно понять, что этот термин применяется в том же смысле и к немеждународным вооружённым конфликтам
[18]. Нидерланды заявили, что «гуманитарные советники» относятся к духовному персоналу
[19]. Другие лица, выполняющие духовные функции, пользуются защитой как гражданские лица, если не принимают непосредственного участия в военных действиях. Однако в качестве гражданских лиц они не могут пользоваться отличительными эмблемами.
Практика государств в целом показывает, что духовный персонал пользуется теми же привилегиями, что и постоянный медицинский персонал
[20]. Следовательно, толкование терминов «уважение и защита» в отношении медицинского персонала (см. комментарий к Норме 25) относится mutatis mutandis и к духовному персоналу.
По тем же соображениям толкование исключительного случая, в котором медицинский персонал утрачивает право на защиту, если принимает участие в действиях, направленных против неприятеля (или враждебных действиях) (см. комментарий к Норме 25), относится mutatis mutandis и к духовному персоналу. Как и в случае с медицинским персоналом, защита предоставляется лишь духовному персоналу, выполняющему исключительно духовные функции.
По тем же соображениям принцип, согласно которому медицинский персонал не утрачивает права на защиту, будучи вооружённым лёгким личным оружием, и может использовать это оружие для самообороны или защиты находящихся на его попечении раненых, больных и потерпевших кораблекрушение (см. комментарий к Норме 25), относится mutatis mutandis и к духовному персоналу. Это прямо признаётся в Военном уставе Германии, хотя в нём и оговаривается, что священники в немецкой армии не носят оружия
[21]. В Руководстве по праву вооружённых конфликтов Великобритании установлено, что приданные вооружённым силам священники не могут быть вооружены
[22]. Никаких других подробностей в практике обнаружено не было.