Норма 159. По окончании военных действий органы, находящиеся у власти, должны стремиться предоставить как можно более широкую амнистию лицам, участвовавшим в немеждународном вооружённом конфликте, или лицам, лишённым свободы по причинам, связанным с вооружённым конфликтом, за исключением лиц, подозреваемых или обвиняемых в военных преступлениях или осуждённых за их совершение.Customary International Humanitarian Law, Cambridge University Press, 2005, том II, глава 44, раздел D.
Практика государств устанавливает эту норму в качестве нормы обычного международного права, применяемой во время немеждународных вооружённых конфликтов.
Обязательство органов, находящихся у власти, стремиться предоставить как можно более широкую амнистию по прекращении военных действий закреплено в Дополнительном протоколе II
[1]. С тех пор многие государства предоставляли амнистию лицам, принимавшим участие в немеждународных вооружённых конфликтах, либо по специальному соглашению
[2], либо путём принятия законодательных актов
[3] или других мер
[4].
Совет Безопасности ООН поддерживал предоставление таких амнистий, например, в связи с борьбой против апартеида в ЮАР и конфликтами в Анголе и Хорватии
[5]. Генеральная Ассамблея ООН также принимала резолюции в поддержку предоставления таких амнистий в связи с конфликтами в Афганистане и Косово
[6]. Кроме того, Комиссия ООН по правам человека приняла резолюции на этот счёт в отношении Боснии и Герцеговины и Судана
[7]. Некоторые региональные органы приветствовали подобные амнистии, например, Европейский союз и НАТО в отношении бывшей Югославской Республики Македонии и ОБСЕ в отношении Таджикистана
[8]. Следует отметить, что резолюции, принятые ООН, касались государств, которые не являлись или не являются участниками Дополнительного протокола II (ЮАР, которая ратифицировала Протокол лишь в 1995 г., Анголы, Афганистана и Судана), и не все государства, голосовавшие за эти резолюции, сами являлись участниками Дополнительного протокола II.
За исключением резолюций Совета Безопасности ООН, которые призывали правительство ЮАР предоставить амнистию противникам апартеида, другие резолюции, принятые ООН, и заявления региональных органов принимали форму поддержки решению о предоставлении амнистии или одобрения предоставленных амнистий. Это показывает, что обязательство предоставить амнистию по окончании военных действий не является абсолютным, но власти обязаны тщательно обдумать этот вопрос и стремиться к принятию такой амнистии.
Когда была принята статья 6(5) Дополнительного протокола II, СССР в объяснении своего голосования указал, что это положение не может быть истолковано как позволяющее военным преступникам или лицам, виновным в преступлениях против человечности, избежать наказания
[9]. МККК согласен с этой трактовкой
[10]. Такие амнистии также были бы несовместимы с нормой, обязывающей государства расследовать военные преступления и предавать суду лиц, подозреваемых в совершении военных преступлений во время немеждународных вооружённых конфликтов (см. Норму 158).
В большинстве случаев из сферы действия амнистии особо исключаются лица, подозреваемые в совершении военных преступлений или других особо упомянутых преступлений по международному праву
[11]. В деле Видела в 1994 г. чилийский Апелляционный суд Сантьяго постановил, что преступления, которые он считает составляющими серьёзные нарушения, не подпадают под амнистию
[12]. В деле Менгисту и остальных в 1995 г. Специальный прокурор Эфиопии указал, что «согласно давно укоренившемуся обычаю и убеждению, амнистия не распространяется на военные преступления и преступления против человечности»
[13]. Это же подтвердил в деле Кавальо в 2001 г. Федеральный судья Аргентины в отношении преступлений против человечности
[14]. Однако в 1996 г. в деле Азапо, касавшемся законности учреждения Комиссии по установлению истины и примирению, Конституционный суд ЮАР истолковал статью 6(5) Дополнительного протокола II так, будто она содержит исключение из императивной нормы, запрещающей амнистию в связи с преступлениями против человечности
[15]. Следует отметить, однако, что работа Комиссии по установлению истины и примирению в ЮАР не касалась предоставления всеобщей амнистии, поскольку она требовала полного раскрытия всех существенных фактов
[16].
В резолюциях о Сьерра-Леоне и Хорватии Совет Безопасности ООН подтвердил, что амнистии не могут распространяться на военные преступления
[17]. В резолюции о безнаказанности, принятой без голосования в 2002 г., Комиссия ООН по правам человека утверждала то же самое
[18], что сделал и Генеральный секретарь ООН в нескольких своих докладах
[19]. Некоторые региональные органы также указывали, что военные преступления не могут подпадать под амнистии, в частности, это высказал Европейский парламент в отношении бывшей Югославии
[20].
Существует международное прецедентное право, подкрепляющее утверждение, что военные преступления не могут быть предметом амнистии, в частности, решение Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии в деле Фурунджия в 1998 г. в связи с пытками
[21].
Органы по правам человека указывали, что амнистии несовместимы с обязательством государств расследовать преступления по международному праву и нарушения права прав человека, от которого не допускаются отступления, например, это сделал Комитет ООН по правам человека в своём Общем комментарии к статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах (запрещение пыток)
[22]. В деле, касавшемся Закона 1993 г. об общей амнистии в целях укрепления мира в Сальвадоре, Межамериканская комиссия по правам человека признала, что этот закон нарушает Американскую конвенцию о правах человека, а также общую статью 3 Женевских конвенций и Дополнительный протокол II
[23]. В решении по делу «старых кварталов» в 2001 г., касавшемуся законности перуанских законов об амнистии, Межамериканский суд по правам человека постановил, что меры амнистии в отношении серьёзных нарушений прав человека, таких как пытки, внесудебные, суммарные или произвольные казни и насильственные исчезновения, недопустимы, поскольку речь идёт о нарушениях прав, от которых нельзя отступать
[24].