Норма 157. Государства имеют право наделять свои национальные суды универсальной юрисдикцией в отношении военных преступлений.Customary International Humanitarian Law, Cambridge University Press, 2005, том II, глава 44, раздел В.
Практика государств устанавливает эту норму в качестве нормы обычного международного права, применяемой в отношении военных преступлений, совершённых во время как международных, так и немеждународных вооружённых конфликтов. Принцип универсальности дополняет другие основания для уголовной юрисдикции: принцип территориальности (основанный на месте совершения преступления
[1]; принцип личности субъекта преступления (основанный на гражданстве преступника)
[2]; принцип личности объекта преступления (основанный на гражданстве жертвы преступления)
[3]; и защитный принцип (основанный на защите национальных интересов или безопасности)
[4].
Право государств наделять свои национальные суды универсальной юрисдикцией в отношении военных преступлений широко поддерживается национальным законодательством
[5]. Выло также несколько случаев, когда лиц, подозреваемых в военных преступлениях, судили национальные суды на основании универсальной юрисдикции
[6]. За последнее десятилетие национальные суды судили нескольких лиц за военные преступления, совершённые во время немеждународных вооружённых конфликтов, на основании универсальной юрисдикции
[7]. Важно, что государства гражданства обвиняемых не возражали в этих случаях против осуществления универсальной юрисдикции. Несколько военных уставов и наставлений также поддерживают норму, что юрисдикция в отношении военных преступлений может быть установлена на основании принципа универсальной юрисдикции
[8].
Право государств наделять свои национальные суды универсальной юрисдикцией в отношении военных преступлений также подкрепляется договорным правом. Второй протокол к Гаагской конвенции о защите культурных ценностей предусматривает, что Протокол не препятствует осуществлению «юрисдикции по международному обычному праву», что, по замыслу обсуждавших Протокол делегатов, относится к праву государств наделять свои национальные суды универсальной юрисдикцией в отношении военных преступлений
[9]. Конвенция о геноциде, в которой в прямой форме говорится о территориальной юрисдикции, толкуется как не запрещающая применение принципа универсальной юрисдикции к геноциду
[10]. Хотя Статут Международного уголовного суда не обязывает государства устанавливать универсальную юрисдикцию в отношении военных преступлений, несколько государств включили перечень военных преступлений, содержащийся в Статуте, в своё внутреннее законодательство и наделили свои суды полномочиями осуществлять судебное преследование лиц, подозреваемых в совершении таких военных преступлений, на основании принципа универсальной юрисдикции
[11].
Практика неоднородна в отношении того, требует ли принцип универсальной юрисдикции конкретной связи с государством, осуществляющим судебное преследование. Требование, чтобы между обвиняемым и государством, осуществляющим судебное преследование, существовала какая-то связь, в частности, чтобы обвиняемый находился на территории или оказался во власти этого государства, отражено в военных уставах и наставлениях, законодательстве и прецедентном праве многих государств
[12]. Однако существуют также законодательные акты и прецедентное право, которые не требуют наличия такой связи
[13]. Женевские конвенции также не требуют наличия такой связи.
В 2000 г. Демократическая Республика Конго подала иск в Международный суд, оспаривая выданный бельгийским судьей международный ордер на арест министра иностранных дел ДРК. В своём выступлении перед судом в 2001 г. Демократическая Республика Конго в принципе не возражала против существования права государств наделять свои национальные суды универсальной юрисдикцией в отношении военных преступлений, но утверждала, что лицо, обвиненное по обвинительному акту, должно находиться на территории государства, осуществляющего такую юрисдикцию. Заключение Международного суда касалось вопроса об иммунитете глав государств и министров иностранных дел, поэтому относительно степени универсальной юрисдикции не было принято никакого решения
[14]. В своих особых и несовпадающих мнениях судьи разошлись во взглядах на то, может ли осуществляться универсальная юрисдикция, когда обвиняемый не находится на территории государства, осуществляющего судебное преследование, однако большинство судей не оспаривали существование права судить лицо, подозреваемое в военных преступлениях, на основании универсальной юрисдикции
[15].
Право государств наделять свои национальные суды универсальной юрисдикцией в отношении военных преступлений ни в коей мере не преуменьшает обязательство государств-участников Женевских конвенций и государств-участников Дополнительного протокола I предусматривать в своём внутреннем законодательстве универсальную юрисдикцию в отношении тех военных преступлений, которые известны как «серьёзные нарушения
[16]. Многие государства выполнили это обязательство, включив соответствующие положения в своё законодательство
[17]. Несколько лиц, подозревавшихся в военных преступлениях, подверглись судебному преследованию за серьёзные нарушения на основании универсальной юрисдикции
[18].
Помимо Женевских конвенций и Дополнительного протокола I, ряд других договоров обязывает государства-участников предусматривать универсальную юрисдикцию в отношении определённых преступлений, в том числе совершаемых во время вооружённого конфликта. К ним относятся, в частности, Конвенция против пыток, Межамериканская конвенция о насильственном исчезновении, Конвенция о безопасности персонала ООН и Второй протокол к Гаагской конвенции о защите культурных ценностей
[19].